Вышеизложенные наблюдения уже предоставили в наше распоряжение некоторые данные о ходе Революции, а именно, о том, что по своему характеру Революция - это процесс, о присущих ей метаморфозах, о вторжении в самую сокровенную сферу человека и внешнем проявлении в действиях. Как видим, такова вся собственная динамика Революции. Лучшее представление об этом факте можем получить, изучив и другие аспекты хода Революции.

1. Движущая сила Революции 

А. Революция и беспорядочные склонности

Наимощнейшая движущая сила Революции заключается в беспорядочных склонностях.

Именно поэтому Революцию сравнивали со смерчем, с землетрясением, с ураганом; действительно, неукротимые силы природы - это материальный образ разнузданных человеческих страстей. 

Б. Пароксизмы Революции полностью заключены в ее ростках

Подобно катаклизмам, дурные страсти обладают безграничной силой, но направленной на разрушение.

Эта сила с первого мгновения великих взрывов уже несет в своей мощи весь яд, проявляющийся позже в наихудших злоупотреблениях. В первых отрицаниях протестантизма, например, имплицитно проявились анархические устремления коммунизма. Если с точки зрения эксплицитной формулировки Лютер был всего лишь Лютером, то все склонности, все настроения, все неуловимые элементы лютеранского взрыва уже несли в себе по-настоящему полно, хотя имплицитно, дух Вольтера и Робеспьера, Маркса и Ленина (10). 

В. Революция обостряет свои же собственные причины

Эти беспорядочные склонности развиваются, подобно капризам и порокам, то есть, чем больше им потакают, тем настойчивее они становятся. Склонности провоцируют нравственные кризисы, ошибочные учения и, как следствие, революции. И те, и другие, в свою очередь, усиливают склонности. Позже склонности аналогично приводят к новым кризисам, новым заблуждениям, новым революциям. Этим объясняется, почему мы сегодня переживаем такой пароксизм безбожия и безнравственности и почему оказались в бездне распущенности и разногласий.

2. Кажущиеся перерывы в Революции 

При рассмотрении периодов, характеризующихся значительным спокойствием, возникает искушение сказать, что на это время Революция прекращается. То есть, может казаться, что революционный процесс прерывистый, а не единый.

Однако штиль - всего лишь метаморфоза Революции. Периоды видимого спокойствия, предполагаемые перерывы обычно оказываются временем немого и глубинного брожения. Вспомните Реставрацию (1815-1830) (11).

3. Движение от злоупотребления к злоупотреблению 

На основании рассмотренного выше материала (12) объясняется, что каждый этап Революции, при сравнении с предшествующим ему, это не просто итог или результат. Итогом и результатом натуралистического гуманизма и протестантизма стала Французская революция, окончившаяся и подытоженная, в свою очередь, масштабным революционным процессом большевизации современного мира.

Аналогией усиления беспорядочных страстей служит результат ускорения по закону притяжения: они питаются своими же собственными деяниями, вызывающими последствия, в свою очередь, развивающиеся с пропорциональной интенсивностью. И в этой прогрессии заблуждения порождают заблуждения, а революции прокладывают путь друг другу.

4. Скорости Революции 

Проявлениям революционного процесса присущи две скорости. Одна, стремительная, обречена на незамедлительный провал. Другая, та, что намного медленнее, по обыкновению увенчивается успехом. 

А. Высокая скорость

К примеру, докоммунистические движения анабаптистов немедленно притягивали в разные сферы все или почти все последствия духа и тенденций Псевдореформы и потерпели крах. 

Б. Медленный ход

Медленно, более четырех столетий наиболее умеренные течения протестантизма, продвигаясь от злоупотребления к злоупотреблению, с поэтапно сменяющимися динамизмом и инерцией, тем не менее, постепенно содействуют тем или иным образом движению Запада к точке невозврата (13). 

В. Как согласовываются эти скорости

Необходимо изучить роль каждой скорости в ходе Революции. Можно сказать, что более стремительные движения якобы бесполезны. Неверно. Взрыв экстремизма поднимает знамя, создает устойчивую точку притяжения, привлекающую самим своим радикализмом умеренных, и те начинают медленно идти к ней. Так, социализм отвергает коммунизм, но молча им восхищается и стремится к нему. Намного раньше по времени то же самое можно сказать о коммунисте Бабёфе и его последователях из последних эшелонов Французской революции. Их раздавили. Но сейчас общество медленно следует по пути, на который те желали его направить. То есть, крах экстремистов - всего лишь видимость. Они косвенно, но авторитетно вносят вклад в Революцию, неспешно привлекая к реализации своего преступного острого бреда бесчисленное множество «благоразумных», «умеренных» и лицемерных.

5. Опровержение возражений 

С учетом вышесказанного можно опровергнуть некоторые возражения, которые ранее не представлялось возможным адекватно проанализировать. 

А. Низкоскоростные революционеры и «полуконтрреволюционеры»

Личность, стремительно превратившуюся в революционера от той, что  превращается в революционера шаг за шагом, согласно ритму замедленного движения, отличает тот факт, что революционный процесс, начинаясь в первом, не встретил никакого или почти никакого сопротивления. Добродетель и истина поверхностно воспринимались такой душой. Они были словно сухое дерево, воспламеняющееся от любой искры. Напротив, если процесс протекает постепенно, значит, искра Революции упала на сырое или хотя бы влажное дерево. Иначе говоря, столкнулась с большей истиной или большей добродетелью, сопротивляющейся действию революционного духа. Душа в подобной ситуации испытывает внутреннее разделение и живет по двум противоречащим принципам - Революции и порядка.

Сосуществованием этих двух принципов могут быть обусловлены самые разные ситуации:

* а. Низкоскоростной революционер: позволяет себе увлечься Революцией, сопротивляется по инерции.

* б. Революционер с замедленной скоростью, но с контрреволюционными «сгустками»: и он позволяет Революции увлечь себя. Но по некоторым конкретным пунктам ее отвергает. Таков, к примеру, будет социалист до мозга костей, сохраняющий вкус к аристократическим манерам. В некоторых случаях он даже дойдет до атаки на социалистическую вульгарность. Безусловно, налицо сопротивление. Но сопротивление по одному конкретному пункту, не доходящее до принципов, поскольку обусловлено исключительно привычками и впечатлениями. Именно поэтому сопротивление без серьезного основания умрет вместе с индивидуумом. Если же такое сопротивление присуще социальной группе, то рано или поздно, за одно или несколько поколений Революция в своем беспощадном развитии сокрушит его насилием или убеждением.

* в. «Полуконтрреволюционер» (14): отличается от другого только тем, что в нем процесс «сгущения» оказался энергичнее и распространился на сферу фундаментальных принципов. Уточним: некоторых принципов, не всех. Он упорнее, живее сопротивляется Революции. Его реакция представляет собой не просто инертное препятствие. Ему легче обратиться к безоговорочно контрреволюционному отношению, хотя бы теоретически. Любое злоупотребление Революции может сыграть решающую роль в совершенной трансформации этого лица, в кристаллизации у него всех добрых склонностей, в становлении на твердую нерушимую позицию. Пока эта счастливая трансформация не произойдет, «полуконтрреволюционера» нельзя считать воином Контрреволюции.

Конформизму революционера с замедленной скоростью и «полуконтрреволюционера» присуще легкое восприятие завоеваний Революции. Например, они могут настаивать на концепции союза Церкви и государства, при этом индифферентно живя в режиме их разделения и не предпринимая никаких серьезных усилий для того, чтобы однажды стало возможным восстановить этот союз на приемлемых условиях. 

Б. Протестантские монархии и католические республики

Против наших положений можно выдвинуть следующее возражение: раз всеобщее республиканское движение - плод протестантского духа, то совершенно непонятно, почему сейчас в мире только один католический король, при этом многие протестантские государства остаются монархическими? (15)

Объяснение простое. Англия, Нидерланды и Скандинавские страны в силу ряда исторических, психологических и тому подобных причин, имеют много оснований для привязанности к монархии. Проникая в них, Революция не смогла избежать «сгущения» монархического чувства. Поэтому монархия по-прежнему упрямо выживает в этих странах, несмотря на все более глубокое проникновение Революции в другие сферы. «Выживает»… но в той мере, в какой медленное умирание можно назвать выживанием. Ведь и английская монархия, в огромной степени сведенная к представительским функциям, и прочие протестантские монархии, трансформированные в самые настоящие республики, где высший пост занимают пожизненно и получают по наследству, сейчас сладостно агонизируют, и если это будет продолжаться, бесшумно исчезнут.

Не отрицая наличия других причин, способствующих выживанию монархий, мы, тем не менее, хотели бы выделить этот очень важный фактор,  вписывающийся в тему нашего изложения.

Напротив, в странах латинского ареала любовь к внешней и видимой дисциплине, к сильной и престижной общественной власти по многим причинам намного слабее.

Поэтому Революция не встретила в них столь укорененного монархического чувства. Она легко свергла троны. Но до сих пор не нашла достаточно сил отбросить религию. 

В. Протестантская суровость

Другое возражение на наше изучение может быть обусловлено тем фактом, что некоторые протестантские секты практикуют суровость на грани возможного. Итак, разве можно считать весь протестантизм взрывом желания наслаждаться жизнью?

И на это возражение ответить нетрудно. Проникая в некоторые круги, Революция натолкнулась на очень живую любовь к суровости. Так сформировался «сгусток». И, несмотря на то, что в этих кругах Революция пожала все лавры в плане гордыни, в плане чувственности подобного успеха не достигла. В этих кругах жизнью наслаждаются благодаря дискретным удовольствиям гордыни, а не с помощью вульгарных плотских удовольствий. Наконец, вероятно, что суровость, выпестованная обостренной гордыней, утрированно отреагировала на чувственность. Но эта реакция, какой бы упорной она ни была, бесплодна: рано или поздно, из-за истощения или насилия Революция ее сметет. Потому что ригидному, холодному, мумифицированному пуританству чуждо дыхание жизни, возрождающей землю. 

Г. Единый фронт Революции

Подобные «сгустки» и кристаллизации обычно вызывают столкновение между силами Революции. Отметив этот факт, можно сказать, что силы зла разделились против себя же и назвать ложной нашу унитарную концепцию революционного процесса.

Иллюзия. Эти силы, по сокровенному ощущению воспринимаемые как гармоничные в главных составляющих и противоположные лишь во второстепенном, обладают удивительной способностью всякий раз, столкнувшись с католической Церковью, объединяться против нее.

Революционные силы бесплодны в своих положительных качествах и по-настоящему продуктивны только в области зла. Поэтому каждая их них со своей стороны нападает на Церковь, как на город, осажденный бесчисленным воинством.

К силам Революции следует причислить католиков, исповедующих учение Церкви, но подчинившихся революционному духу. Они в тысячи раз опаснее открытых врагов, потому что борются со Святым Градом в его же стенах и, безусловно, заслужили слова Пия IX:

«Но хотя сыны века сего лукавее сынов света, их обманы и насилие оказались бы менее вредными, если бы многие из тех, кто называет себя католиками, не протягивали бы им по-дружески руку. Потому что немало тех, кто практически идет с ними сообща, старается зажать общество между светом и тьмой и объединяет праведность со злодеянием в так называемых либерально-католических доктринах, основанных на очень пагубных принципах. Эти течения потакают мирской власти, вторгающейся в духовные вопросы, и подталкивают души к уважению или хотя бы терпимости в отношении очень пагубных законов, как будто не сказано: никто не может служить двум господам. Такие лица намного опаснее и фатальнее открытых врагов и потому, что незаметны (возможно, они сами даже не осознают, что укрепляют неприятелей), и потому, что лавируя между определенными границами осуждаемых мнений, создают видимость безукоризненной и чистой доктрины, увлекающей неблагоразумных любителей примирения и вводящей в заблуждение честных - тех, кто воспротивился бы явной ошибке. Тем самым они разделяют души, раздирают единство и ослабляют силы, которые вместе должны бы противостоять противникам» (16).

6. Агенты Революции: масонство и другие тайные силы 

Коль скоро мы изучаем движущие силы Революции, целесообразно сказать слово о ее агентах.

Мы не верим, что простая энергия человеческих страстей и заблуждений способна объединить столь разные средства для достижения основной цели - победы Революции.

Создание столь логичного, столь продолжительного процесса, как Революция, через тысячи вековых испытаний, с сопутствующими всевозможными непредвиденными ситуациями представляется нам невозможным без деятельности нескольких поколений заговорщиков, обладающих выдающимся умом и влиянием. Полагать, что Революция достигла бы нынешнего состояния без такой деятельности - все равно, что считать, будто бы выброшенные из окна сотни букв алфавита самопроизвольно сложатся на земле в какое-нибудь законченное сочинение, например, в «Гимн Сатане» Кардуччи.

До сих пор движущими силами Революции маневрировали очень коварные агенты, пользовавшиеся этими силами как средством реализации революционного процесса.

В общем, агентами Революции можно признать секты любого характера, порожденные Революцией с самого начала и по настоящее время, поскольку они распространяют мировоззрение или плетут революционные интриги. Однако, материнская секта, вокруг которой все прочие группируются как вспомогательные силы, иногда сознательно, иногда неосознанно, - это масонство, как явственно следует из папских документов, прежде всего, из энциклики Humanum genus Льва XIII от 20 апреля 1884 года (17).

Успех, достигнутый по настоящее время этими заговорщиками, обусловлен не только наличием у них неоспоримых организаторских и конспираторских способностей, но и четким пониманием того, в чем заключается глубинная суть Революции и как нужно использовать естественные законы (мы говорим о политике, социологии, психологии, искусстве, экономике и тому подобном) для осуществления своих планов.

В этом смысле агенты хаоса и мятежа поступают подобно ученому - тот, вместо того, чтобы действовать исключительно собственными силами, изучает и задействует в тысячи раз более мощные силы природы.

Этот факт не только по большей части объясняет успех Революции, но и служит важным указанием для воинов Контрреволюции.

10 См. Лев XIII, Энциклика Quod Apostolici muneris, 28.12.1878 г., в ASS, том XI, с. 370.

11 См. часть I, глава IV.

12 См. «В» п.1 этой главы.

13 См. часть II, глава VIII, 2.

14 См. часть I, глава IX.

15 См. часть II, глава VIII.

16 Пий IX, Послание к президенту и членам Круга Св. Амвросия Медиоланского, 6.3.1873 г., в La Civiltà Cattolica, Roma 1873, serie VIII, vol. X, fasc. 547, pp. 99-100.

17 См. Лев XIII, Энциклика Humanum gens, от 20.4.1884 г., в ASS том XVI, с. 417-433.

СОДЕРЖАНИЕ