Предыдущими словами я завершал разные издания эссе Революция и Контрреволюция, публиковавшиеся с 1976 года. Тот, кто держит в руках настоящее издание, вышедшее в свет в 1992 году, читая эти слова, неизбежно задумается: а на каком этапе сегодня находится революционный процесс? Жива ли III Революция после событий августа 1991 года (см. дополнение к пункту 1, Б, главы II, часть III)? Или же падение советской империи позволяет утверждать, что в глубины политических реалий Восточной Европы готовится ворваться IV Революция, или она уже даже победила?

Нужно провести различие. Сейчас по всему миру распространились, хотя и в разной форме, течения, борющиеся за установление IV Революции, более или менее повсеместно обнаруживается явная тенденция к их усилению.

В связи с этим IV Революция продвигается в развитии - многообещающе для тех, кто ее желает, и грозно для тех, кто с ней борется. Но будет явным преувеличением сказать, что нынешнее положение дел, существующее в бывшем СССР, уже полностью сформировано под влиянием IV Революции, что от III Революции ничего не осталось.

IV Революция, хотя и включает политический аспект, представляет собой Революцию, определяемую как «культурная», то есть, охватывает в огромной степени все аспекты человеческого существования. Так, будущие политические столкновения между народами, входившими в состав СССР, могут сильно обусловить IV Революцию, но вряд ли окажут доминирующее влияние на события, то есть, на всю совокупность человеческий деяний, вызванных «культурной революцией».

Но что говорит общественное мнение в странах, до вчерашнего дня бывших советскими, и в большинстве которых все еще правят старые коммунисты? Есть ли ему что сказать по теме, учитывая, что, согласно эссе Революция и Контрреволюция, именно оно сыграло столь огромную роль в предыдущих революциях?

Ответ можно дать, решив другие вопросы. Существует ли на самом деле в этих странах общественное мнение? Может ли оно быть задействовано в систематическом революционном процессе? В отрицательном случае, в какой степени самые высокопоставленные национальные и интернациональные вожди коммунизма ориентируют это общественное мнение?

Трудно ответить на все эти вопросы, поскольку в текущий момент общественное мнение бывшего советского мира представляется совершенно очевидно атоническим, аморфным, обездвиженным бременем семидесятилетней тотальной диктатуры, когда любой индивид во многих сферах опасался поделиться собственным религиозным или политическим мнением даже с ближайшим родственником или лучшим другом, ведь в случае доноса, тайного или явного, достоверного или клеветнического, его могли приговорить к бессрочным принудительным работам на ледяных просторах Сибири. Тем не менее, необходимо ответить на этот вопрос прежде, чем составлять прогнозы о возможном развитии событий в бывшем советском мире.

Сюда добавляется и то, что международные средства коммуникации продолжают, как я уже сказал, разговор о возможной миграции голодных, полуцивилизованных (то же самое, что сказать «полуварварских») орд в развитые европейские страны западного потребительского общества.

Бедный народ, очень голодный и совершенно безыдейный, столкнувшись со свободным миром, не поймет этот мир, некоторые аспекты которого можно называть сверхцивилизованными, а некоторые - прогнившими!

Каковы будут последствия такого столкновения для оккупированной Европы, и как они отразятся на бывшем советском мире? Начнется Революция самоуправления, кооперативов, структуралистско-трайбалистская (см. часть III, глава II, дополнение к настоящему изданию в пункте 1, Б), или же мир сразу же погрузиться в полную анархию, хаос и ужас, что мы не побоимся определить как V Революцию?

Сейчас, при выходе в свет настоящего издания, безусловно, преждевременно отвечать на эти вопросы. Однако будущее представляется нам столь непредвиденным, что, возможно, завтра окажется слишком поздно. Ведь какой прок будет от книг, мыслителей, наконец, от всей цивилизации в трайбалистском мире, где будет дана воля всем проявлениям беспорядочных человеческих страстей и всем безумствам структуралистско-трайбалистского «мистицизма»? Речь идет о трагической ситуации, где ничто не будет иметь какого-либо значения под властью Ничто… 

***

Горбачев по-прежнему в Москве. Там он останется, по крайней мере, до тех пор, пока не решится принять весьма содействующие продвижению приглашения, направленные ему сразу же после падения ректорами престижных университетов (Гарвардского, Стэнфордского и Бостонского). Это в случае, если он не предпочтет принять королевское гостеприимство, предложенное ему королем Испании Хуаном Карлосом I в знаменитом дворце в Лансароте на Канарских островах, или кафедру, на которую его пригласил знаменитый Коллеж де Франс.

Перед подобными альтернативами поверженный на Востоке коммунистический лидер, по-видимому, испытывает лишь замешательства, выбирая между самыми лестными предложениями Запада. До сих пор он решился только написать серию статей для ряда газет капиталистического мира – мира, в высочайших сферах которого он по-прежнему находит поддержку, сколь горячую, столь и необъяснимую. И совершил поездку в Соединенные Штаты в окружении многочисленного пропагандистского аппарата для сбора средств для т.н. «Горбачев-Фонда».

Так, если у себя на родине он отошел в тень (впрочем, и на Западе его роль вызывает серьезные вопросы), магнаты Запада всячески стараются окружить лучами утешительной пропаганды человека перестройки, того, кто среди прочего, в течение всей своей политической карьеры настойчиво утверждал, что предложенная им реформа не противоречит коммунизму, а помогает его реализации (см. часть III, глава II, пункт 1, Б).

Что же насчет слабой советской федерации, агонизировавшей, когда Горбачев был отстранен от власти, то, в конечном счете, она трансформировалась в почти воображаемое «Содружество независимых государств», между участниками которого вспыхивают серьезные трения, вызывающие озабоченность у общественных деятелей и политических аналитиков. Тем более, что у ряда этих республик и республичек есть атомное оружие, и они могут обратить его друг против друга или против противников ислама, чье влияние в бывшем советском мире растет день ото дня к великому опасению тех, кто озабочен равновесием на планете.

Последствия возможной атомной агрессии могут быть самыми разными. В том числе, в первую очередь, исход народов прежде сдерживавшихся «железным занавесом»: гнет обычно суровой зимы, угроза страшных катастроф могут вдвойне побудить их «просить» убежища в Западной Европе. И не только в ней, но и в странах американского континента…

Поддерживая подобные перспективы, в Бразилии господин Лионель Брисола, губернатор штата Рио-де-Жанейро, при аплодисментах министра сельского хозяйства федерального правительства предложил пригласить крестьян из Восточной Европы в рамках официальных программ Аграрной реформы. Далее президент Аргентины Карлос Менем на встречах с Европейским экономическим союзом заявил о готовности принять в своей стране многие тысячи этих мигрантов. Вскоре после чего колумбийский министр иностранных дел госпожа Ноэми Санин сказала, что правительство ее страны изучает вопрос о приглашении технических работников из Восточной Европы. Это показывает, как далеко может простираться инвазия.

А коммунизм? Что с ним? У большей части общественного мнения сложилось сильное впечатление, что коммунизм мертв, эти люди покорены перспективой установления бессрочного мира повсеместно. Или даже вечного мира, с сопутствующим исчезновением чудовищного призрака всемирной ядерной гекатомбы.

Но «медовый месяц» Запада с предполагаемым раем разрядки и мира постепенно утрачивает свое сияние.

Так, чуть ранее мы упомянули о всевозможных формах агрессии, вспыхивающих на землях почившего СССР. Итак, мы должны спросить: а умер ли коммунизм? Поначалу слухи, подвергавшие сомнению истинность смерти коммунизма, были редкими, изолированными и необоснованными.

Мало-помалу тут и там несмотря ни на что появились тучи на горизонте. В странах Центральной Европы и на Балканах, как и на бывшей территории СССР, стало заметно, что в некоторых случаях новые представители власти - не кто иные, как видные фигуры местных коммунистических партий. За исключением Восточной Германии, процесс приватизации в большинстве случаев - скорее, видимость, чем реальность, то есть, продвигается черепашьими шагами по не окончательно определенным правилам.

Итак, можно ли говорить, что в этих странах коммунизм мертв? Или что он просто вступил в сложный процесс трансформации? Усиливаются сомнения на сей счет, а последнее эхо всеобщей радости, вызванной предполагаемым падением коммунизма, тактично затихает.

Что касается коммунистических партий в странах Запада, то они явно сникли от грохота первых обрушений в СССР. Но уже сейчас кое-кто из них начинает реорганизацию под новыми вывесками. Эта смена вывески - воскрешение? Метаморфоза? Мы склонны отдать предпочтение в пользу последнего предположения. Уверенность может дать только будущее.

Такое обновление общей картины, с учетом которой мир сейчас занимает свою позицию, я счел обязательным как попытку немного прояснить и упорядочить горизонт, на квадрантах которого усугубляется, в первую очередь, хаос. К чему сам по себе устремляется хаос, если не к непонятному усилению самого себя? 

***

В обстановке хаоса не поменяется только одно. В моем сердце и на моих устах, как в сердце тех, кто живет и думает в согласии со мной, переписанная немного выше молитва:

«Ad te levavi oculos meos qui habitas in coelis.

Ecce sicut oculi servorum in manibus dominorum suorum.

 Sicut oculi ancillae in manibus dominae suae: ita oculi nostri ad Dominam matrem nostram, donec misereatur nostri».

Это утверждение неизменного упования католической души, стоящей на коленях, но непоколебимой среди всеобщей конвульсии.

Непоколебимая душа со всей силой тех, кто в бурю, с превосходящей силой духа, как и прежде, из глубины сердца исповедует: Credo in Unam, Sanctam, Catholicam et Apostolicam Ecclesiam, которую, как обещано Петру, не одолеют врата ада.

СОДЕРЖАНИЕ