Вышеизложенные рассуждения требуется развить, рассмотрев роль ума, воли и чувственности в отношениях между заблуждением и страстью.

Так, может показаться, что мы утверждаем, будто бы любое заблуждение ум задумывает для оправдания беспорядочной страсти. То есть, моралист, поддерживающий либеральную концепцию, всегда движим либеральной склонностью.

Но наша мысль совсем о другом. Может случиться, что моралист придет к либеральному заключению единственно по слабости ума, раненного первородным грехом.

В этом случае, обязательно ли наличие нравственной вины другого характера, например, невнимательности? Речь идет о проблеме, не относящейся к нашей работе.

Мы, скорее, утверждаем, что исторически первопричина этой Революции - жесточайшая закваска страстей. И мы отнюдь не отрицаем огромную роль доктринальных заблуждений в этом процессе.

Выдающиеся авторы, например, де Местр, де Бональд, Доносо Кортес и многие другие, оставили немало трудов, где описывают подобные заблуждения и то, как они проистекают друг из друга, с XV по XV век и далее до XX столетия. Следовательно, мы не намерены останавливаться здесь на этой теме.

Тем не менее, нам представляется весьма целесообразным сфокусироваться на важности «страстных» факторов и на их влиянии на чисто идеологические аспекты революционного процесса, который сейчас нас окружает. Действительно, на наш взгляд, этому факту уделялось мало внимания, чем обусловлено неполное видение Революции и, как следствие, принятие недостаточных контрреволюционных мер.

Здесь нужно кое-что добавить о том, как страсти могут повлиять на идеи.

1. Падшая природа, благодать и свободная воля 

Человек силами своей природы может узнать многие истины и практиковать разные добродетели. Тем не менее, без помощи благодати ему невозможно сохранить настойчивость в знании и исполнении всех заповедей (37).

Это означает, что любому падшему человеку всегда присущи слабость ума и первобытная, предвосхищающая любое умозаключение склонность, подстрекающие его к восстанию против закона (38).

2. Зачаток Революции 

Фундаментальная склонность к восстанию в определенный момент может получить согласие свободной воли. То есть, падший человек грешит, нарушая ту или иную заповедь. Однако мятеж может зайти далеко, вплоть до более или менее осознанной ненависти к самому нравственному закону во всей его совокупности. Эта, по сути революционная ненависть может породить доктринальные заблуждения и привести даже к осознанному и эксплицитному исповеданию принципов, противоречащих нравственному закону и богооткровенному учению как таковым, а это - грех против Святого Духа. Когда же ненависть начала управлять глубинными течениями истории Запада, началась Революция, процесс которой развивается сегодня, и на доктринальные заблуждения которой ненависть наложила несмываемое клеймо. Именно эта ненависть – самая действующая причина масштабного вероотступничества наших дней. По своей природе это нечто, что нельзя свести просто к доктринальной системе: это беспорядочная страсть на пике своего обострения.

Как можно легко заметить, утверждение, относящееся конкретно к этой Революции, не влечет за собой заявления, что корень любого заблуждения - всегда неупорядоченная страсть.

И не содержит в себе отрицание факта, что неоднократно заблуждение вызывало беспорядок в страстях у той или иной души и даже у той или иной социальной группы.

Мы хотим лишь заявить, что самый активный и глубинный зачаток революционного процесса, рассматриваемого целостно или даже в главных эпизодах, - именно беспорядочные страсти.

3. Революция и обман 

Можно выдвинуть следующее возражение: если важность страстей в революционном процессе столь велика, то, видимо, его жертва всегда в той или иной мере обманывается. Если, например, протестантизм - дитя Революции, значит, любой протестант обманывается? Разве это не противоречит учению Церкви, допускающей, что в других религиях есть искренние души?

Очевидно, что совершенно искренняя душа, наделенная фундаментально контрреволюционным духом, может попасть в сеть революционных софизмов (религиозного, философского, политического характера или какого-либо иного рода) по причине непреодолимого неведения. Такие люди ни в чем не виноваты.

Mutatis mutandis, то же самое можно сказать о тех, кто заимствует тот или иной отдельный пункт доктрины Революции в силу невольного lapsus ума.

В случае, когда кто-то перенимает дух Революции потому, что движим присущими ей неупорядоченными страстями, ответ должен быть иной.

Революционер в этих обстоятельствах может быть убежден в совершенной добротности своих крамольных утверждений. То есть, не будет неискренним. Но будет виновен в заблуждении, которому поддался.

Может также случиться, что революционер исповедует доктрину, не примирившись с ней или же будучи не совсем в ней убежденным.

В этом случае он отчасти либо абсолютно неискренен…

В связи с этим, на наш взгляд, практически излишне подчеркивать: утверждая, что учение Маркса имплицитно содержится в заблуждениях Псевдореформы и Французской революции, мы не хотим этим сказать, что адепты этих двух движений якобы сознательно были марксистами ante litteram и лицемерно скрывали свои взгляды.

Специфический характер христианской добродетели - честный настрой душевных сил и, следовательно, усиление трезвости рассудка, просвещаемого благодатью и ведомого Учительством Церкви. Лишь по этой причине любой из святых - пример уравновешенности и беспристрастности. Объективность его суждений и твердое направление воли к благу ничуть не ослабели под ядовитым дыханием беспорядочных страстей.

Напротив, насколько человек отклоняется от добродетели и позволяет игу этих страстей доминировать, настолько ослабевает объективность во всем, что связано со страстями. Особым образом объективность нарушается в суждениях человека о себе самом.

До какой степени «тихоходный» революционер XVI или XVIII века, ослепленный духом Революции, осознавал глубинный смысл и окончательные последствия своего учения? В каждом конкретном случае это тайна Божия.

Как бы то ни было, гипотезу, что они все осознанно были марксистами, следует исключить полностью. 

37 См. часть I, глава VII, 2, «г».

38 Доносо Кортес серьезно разбирает эту истину, его метод во многом перекликается с настоящей работой. См. Ensayo sobre el catolicismo, el liberalismo y el socialismo, книга I, глава IV, в: Obras completas, B.A.C., Мадрид 1946, том II, с. 377.

СОДЕРЖАНИЕ